Нельзя потерять свой код. От чего зависит национальный характер и как он влияет на судьбу страны

Опубликовано 01 сентября 2017 г. в «Народной газете». Автор: Евгений Кононович

Рассуждая об особенностях того или иного народа, мы нередко мыслим стереотипами. Кто из нас не слышал о немецкой аккуратности, корейском трудолюбии, английской чопорности или американской предприимчивости. Но может ли у целой нации быть одна определяющая черта? Недавно Институт социологии Национальной академии наук провел масштабные исследования по выявлению и изучению так называемого цивилизационно-культурного кода белорусского общества. К какому выводу пришли ученые? Под влиянием чего формируется национальный характер и как он влияет на судьбу страны? Об этом нам рассказал руководитель Центра политической и экономической социологии Института социологии кандидат философских наук Николай Щекин.


— Николай Сергеевич, что же все-таки в наибольшей степени определяет особенности  характера целого народа? 


— Вопрос деликатный, и размышление над ним требует нетривиального подхода. Давайте начнем с того, что традиционные национальные ценности — это то, на чем держится любое общество. Если “теряется” культурный код, то разрушается само государство. Сохранение же, изучение философских и исторических, духовных скреп позволяет двигаться вперед, самосовершенствоваться и достойно отвечать на вызовы времени. Наверное, можно говорить, что, дескать, японцы и корейцы преуспели за счет невероятного трудолюбия, немцы благодаря дисциплинированности, американцы — предприимчивости. Но это все-таки не главное. Каждая страна, каждый народ имеет свою историю, свою философию жизни, а развитие происходило при определенных условиях. К примеру, хорошо известно, что люди, склонные к риску, больше путешествовали и осваивали новые земли. Психологи доказали, что климатические условия также способны влиять на черты личности. Например, нехватка солнечного света может способствовать развитию эмоциональной неустойчивости. Островитяне, как правило, склонны к интроверсии и консерватизму, потому что живут изолированно от других. Даже высокая плотность населения играет определенную роль, поскольку стимулирует высокую конкуренцию в обществе.

Что же отличает белорусов от других? Сами респонденты отмечали прежде всего миролюбие, веротерпимость, рассудительность, толерантность. Это терпение к инакомыслию, к тому, что привносится извне. Наши люди воспринимают очень доброжелательно иные культуры. Без тех перегибов, которые сейчас видим в Европе, без снобизма, присущего некоторым странам. Я определил бы это как неподдельную, внутреннюю интеллигентность нашего человека. Она выражается в воспитании, в корректности, этическом отношении к окружающему. Заметьте, ни одна страна не ввела безвизовый пятидневный режим. Мы пытаемся вырваться из стереотипов советских времен, когда нас всех воспринимали как один народ. Пытаемся показать всему миру, что есть страна Беларусь, и она открыта для многих. При этом мы никому не угрожаем, ничего не навязываем, никого не критикуем. Наши гостеприимность и хлебосольность — это тоже интеллигентность, трудолюбие. Все это можно назвать культурным, цивилизационно-историческим кодом Беларуси. Его можно определить как приверженность народа своим алтарям и очагам, миролюбию и справедливости.

— Можно ли в этом смысле делать вывод об определяющем влиянии на формирование белорусского менталитета со стороны Запада или Востока? 

— Конечно же, нет. Волею судьбы территория нашей страны оказалась на перекрестке всех возможных культур и цивилизаций. Мы как губка впитали в себя все. Культурно, религиозно, географически Беларусь была частью восточнославянской, православной цивилизации. Вхождение наших земель в состав Великого Княжества Литовского, Речи Посполитой также повлияло на развитие нашей духовной культуры.

Беларусь — едва ли не единственная страна, где при наличии стольких конфессий не было религиозных войн и трений. Наоборот, каждая религия — православие, католицизм, иудейство, ислам — привносили свою лепту в общее благо. В основе подобного отношения всегда были межцивилизационный диалог, историческая память. Отсюда осознание и восприятие нашей истории как объединяющего начала. При всех исторических перипетиях мы сегодня никого не обвиняем, не бросаем камни в прошлое, не сносим памятники. Большинство населения ощущает себя единой нацией. А ведь какое смешение кровей происходило на этой территории! Даже после Великой Отечественной войны, когда со всего Союза приезжали люди поднимать страну из руин. Но при всем при этом мы остались белорусами, не делая выбора между Востоком и Западом. В конечном итоге это и есть проявление цивилизационно-культурного кода нашего общества, наша стратегия.

Сложно представить в Беларуси ту или иную модификацию западной системы ценностей. Она просто не вписывается в ценностную парадигму нашего развития. Западное общество, обустраивавшее свое благополучие за счет колоний, других народов, подходило к ним как к материалу для удовлетворения своих жизненных потребностей. Отсюда и западная цивилизация с ее принципами индивидуализма и универсализма ценностей. У нас принципиально другая цивилизационная кодировка. В ментальном понимании белоруса все должны трудиться и жить по совести, по-божески. Такой мир априори не знает и не принимает разделения людей на высших и низших.

Во многом благодаря этому мы за 25 лет независимости прошли ту стезю становления государственного строительства, которую многие проходят за сотню лет, выстроили политическую систему, экономическую модель, доказавшую свою состоятельность.

— Однако есть и другая специфическая особенность нашего общего характера. Столкнувшись с неудобной ситуацией, с некоей бытовой проблемой, конфликтом, некоторые предпочитают руководствоваться принципами “моя хата с краю” и “как бы чего не вышло”. Насколько это плохо?  

— Это не хорошо и не плохо, это скорее проявление добротной местечковости. Наши предки привыкли жить зажиточно, быть хозяевами на своей земле. А когда через твою территорию прокатываются бесконечные войны, революции, они, конечно, сказываются на сознании людей. Необходимость постоянно сопротивляться давлению со стороны, заново после войн все отстраивать и воссоздавать сделала нас, с одной стороны, более стойкими, терпеливыми, с другой — внутренне закрытыми. Наши люди действительно не умеют жаловаться, потому что привыкли, как правило, самостоятельно решать проблемы и преодолевать трудности.

— В прошлом году исследователи Вашингтонского университета сравнили преобладающие черты средних представителей различных народов с политическими системами в их странах. Оказалось, что те, кто обладает большей открытостью, как правило, имеют более демократическое общество. Насколько справедливы эти параллели? 

— Нельзя экстраполировать западные модели на нашу действительность. Демократия — не товар, который можно импортировать. Когда идеолога и лидера национально-освободительного движения Индии Махатму Ганди спросили, почему бы индусам не взять на вооружение экономическую модель Великобритании, он ответил: Британии понадобилось полмира, чтобы выстроить эту модель. Сколько же планет понадобится Индии?

Я категорически не согласен с тем, что у нас нет демократии, и мы, славяне, мол, к ней исторически не приспособлены. А как же Полоцкое, Туровское княжества? Разве там не было демократии? А Новгородское вече на Руси?

И потом, западная демократия вовсе не панацея от современных бед. Посмотрите, до чего она довела в США, Франции, Германии, Великобритании, Испании. Когда на улицах и в офисах расстреливают людей, устраивают взрывы, теракты, это лишь подчеркивает непрофессионализм госорганов, которые не в состоянии обеспечить безопасность своих граждан. Сегодня на планете около 60 вооруженных конфликтов по вине так называемых западных демократий. Можно сколько угодно выходить с “кричалками” об абстрактной свободе, но когда людей давят машинами, какая же это свобода? Так, может, подлинная демократия состоит в том, чтобы обеспечить человеку право на жизнь, труд, безопасность, доступность медицины и образования?

Между прочим, в Беларуси в деревнях до сих пор многие не закрывают двери в домах. Это, кстати, еще одна характеристика нашей открытости. Но когда чужой человек приходит и начинает нам указывать, какую политическую систему выстраивать, мы сопротивляемся. И это не отсутствие демократии, а отстаивание права на собственный путь развития, защита своих интересов.

Когда нас убеждают, что на Западе озабочены только тем, чтобы побыстрее сделать постсоветские республики демократическим и процветающими, а для этого, дескать, надо поскорее принять западные рекомендации, то это означает только одно: нам предлагают сварить кашу из одного топора.  Механический перенос на нашу почву западных институтов будет вести не к демократии и процветанию, а к олигархии и деградации. И что более опасно — стиранию исторической памяти.